Байкальские чайки
BAIKALER
Совершенно невозможно представить Байкал без чаек! Их здесь много, и все — разные. Кроме того, есть еще и близкая родня их – крачки.
Самые заметные — это, пожалуй, монгольские чайки (другие названия — хохотуньи, серебристые, восточносибирские).
Дело в том, что так называемые «большие белоголовые» чайки в Северном полушарии образуют множество внешне похожих форм.
Когда-то их всех звали «серебристыми чайками», сейчас орнитологи их делят на несколько видов, причисляя разные подвиды то к одному виду, то к другому.
В последнее время принято считать, что на Байкале обитает подвид восточносибирской чайки, а другой подвид – на северо-востоке Азии.
В общем, самое точное название местных чаек – монгольские. Они, действительно, населяют Монголию, а также юг Восточной Сибири, часть Алтая и даже кусочек Приморья.
Монгольская чайка
Монгольская чайка – самая крупная из местных: вес – до 1,5 кг, размах крыльев – 1,5 м.
Более всего она любит рыбу, но при необходимости питается едва ли не чем угодно: и насекомыми, и грызунами, и пищевыми отходами.
Не гнушается и разорять гнезда, и отбирать добычу у других птиц, и воровать продукты у туристов.
В середине XX века, так же как и бакланы, чайки на Байкале сильно снизили численность – вероятно, из-за плачевной ситуации с переловленным за войну омулем и с повышением уровня воды после строительства Иркутской ГЭС.
Но, в отличие от баклана, чайка оказалась более гибкой и восстановилась, а вот баклан в то время надолго исчез.
Селятся монгольские чайки и на скалах, и на заболоченных островах. Прилетают они к нам рано – в середине марта, а покидают Байкал уже календарной зимой.
Сизая чайка
Очень похожа на монгольскую сизая чайка: такая же светло-серая сверху, с белым остальным оперением и желтым клювом.
Но сизая вдвое меньше, и клюв у нее желтый целиком, тогда как у монгольской (и других «бывших серебристых») на вершине клюва красное пятно.
Живут сизые чайки на низких берегах, на скалы не забираются. Но на крупных северных реках строят гнёзда на пойменных кустах – иначе снесло бы весенним паводком и ледоходом. На Байкале такой проблемы у них нет.
Озёрная чайка
У других местных чаек голова не белая, а тёмная: коричневая у озёрной чайки и чёрная – у малой чайки. Размеры их гораздо мельче вороны.
Озёрных чаек хорошо знают сейчас жители Иркутска: сперва они 30 лет назад поселились на Ново-Ленинских болотах, размножились, а затем, когда места стало не хватать, распространились и на ангарские острова.
В то же время на самом Байкале их стало меньше – возможно, что в Иркутск озёрные чайки перекочевали именно из дельты Селенги, после ряда сильных наводнений. Питаются мелкие чайки не столько рыбой, сколько насекомыми и прочим водным кормом.
Крачка
Крачки — "двоюродные сёстры" чаек. Они — стройнее, их полёт изящнее. В Байкальском крае распространена самая обычная из крачек – речная, светлой расцветки с чёрной шапочкой.
Селится она на низких песчаных или галечных берегах и отмелях. Отчего и страдает при быстрой прибыли воды.
Но, если гнёзда затоплены в начале сезона, крачки могут отложить вторую партию яиц взамен погибших, а если придётся, и еще раз повторят, если успеют.
Птенцы на скалах Байкала
Гнёзд у крачек практически нет: они и у чаек-то скромные, а у речных крачек 2-3 яйца просто лежат на песке.
Птенцы крачек, как и у чаек, в первые дни жизни сидят в гнезде, но затем могут перемещаться.
А если нужно, то и хорошо плавают, хотя ещё покрыты пухом. Родители кормят их мелкой рыбой и водными личинками.
Белощёкая крачка
А так называемые болотные крачки – белокрылая и белощёкая – строят гн е зда в топких местах среди воды, иногда даже на листьях кувшинок.
Поселяются они колониями на заболоченных местах – например, в плавнях дельты Селенги. У этих крачек в оперении много тёмных и чёрных тонов.
Самая большая байкальская крачка – чеграва – размером с монгольскую чайку. Она же и самая редкая: включена в Красную книгу Российской Федерации.
Выглядит чеграва почти как речная крачка – но крупнее, с массивным красным клювом. Она распространена едва ли не на всех континентах мира, но везде гнездится отдельными поселениями, которые отстоят друг от друга на сотни и тысячи километров.
Чеграва
На Байкале живет около тысячи чеграв: в основном в дельте Селенги, а иногда в небольшом числе – в Кичеро-Верхнеангарской дельте.
Ближайшая гнездовая колония чеграв – на северо-западе Монголии. Жили они и на Торейских озерах в Забайкальском крае, но сейчас озера пересохли.
Другие виды чаек и крачек гнездятся на Байкале нерегулярно и в очень малом числе, или же изредка залетают сюда.
Например, несколько лет назад осенью на Ангаре встретили белую чайку – совершенно полярную птицу.
Белая чайка
Различные виды чайковых улетают с Байкала зимовать в разных направлениях.
С помощью кольцевания и цветного мечения выяснили, что монгольские чайки летят на восток и проводят зиму на побережьях Дальнего Востока, а иногда и устремляются дальше — на юг до Гонконга.
Озёрные чайки и чегравы зимуют в Юго-Восточной Азии. Малые чайки отправляются на Каспий, а белокрылые крачки долетают до Новой Гвинеи.
В общем, Байкал – явно середина земли: у него есть птичьи связи со всем Восточным полушарием!
❓ Знаете ли вы, что…
Монгольские чайки всю жизнь гнездятся на одном и том же острове. Переселяются они лишь тогда, когда там становится невозможно выводить птенцов – например, если остров размыт волнами. Зато молодежь в возрасте до 3-4 лет, пока не создали семью, странствует по всей Сибири; именно такие птицы заселяют новые места.
Даже мелкие представители чаек и крачек могут прожить до 30-35 лет.
Яйца у наших чайковых пестрые, в темных точках и пятнах — это отличный камуфляж.
Многие чайки и крачки энергично защищают свои гнезда. Даже человека могут ударить по голове или облить пометом. Мелкого хищника крачки могут заклевать до полусмерти.
Когда чайки нервничают, они становятся агрессивными: клюют пробегающих мимо птенцов даже из своего поселения, поедают яйца соседей по гнезду. Поэтому не стоит беспокоить чаек и крачек в гнездовое время. Если вы случайно попали на колонию – скорее покиньте ее, иначе много пуховичков погибнет.
Там, где нет болот и скал, но есть похожие ландшафты, созданные людьми, чайки научились гнездиться на золоотвалах, карьерах, даже на плоских крышах!
На Русском Севере крупных чаек зовут «бакланами». Это название когда-то занесли и на Байкал. Поэтому, если вы видите на карте мыс или остров Бакланий, не всегда понятно, кто его населял – чайки или настоящие бакланы.
©️ Озеро Байкал. Популярно о Великом (Е.В.Шереметов, 2019)
Байкалер ®️ Baikaler 1999-2022
Сизая чайка
На берегах Байкала обитает около 240 видов пернатых. На воде можно увидеть целые стаи уток, реже встречаются гуси и лебеди. Вам повезет, если встретите серую цаплю или гагару. А вот сизую байкальскую чайку вы увидите непременно — эта птица чувствует себя здесь полноправной хозяйкой.
Larus canus
Байкальские чайки не большие и не маленькие — средние. Ее размеры колеблются от 40 до 50 сантиметров, а размах крыльев может достигать 120 сантиметров. Это, конечно, не воробей, но и не альбатрос, у которого размах может достигать 3,6 метра. Весит взрослая чайка полкилограмма. Туловище у нее белое, крылья серые, хвост черный. В среднем цвет получается сизый. Клюв и лапки — желтые. В брачный период окраска оперения может меняться. Поздней осенью на голове и шее появляются серые пятна, которые к весне исчезают. Самки от самцов отличаются не по цвету, а по размерам.
Если сизая чайка подаст голос, вы его непременно услышите. Крики птиц очень резкие, высокие по тональности, даже слегка визгливые. Звуки могут отличаться в зависимости от ситуации. Это может быть что-то вроде «киэ», «кайа» или «какака». В брачный период пернатые переговариваются звуками «кликли». Особые звуки птицы издают при опасности и общении с птенцами, а также когда сообщают соседям о наличии пищи. К сожалению, язык сизых чаек пока что не расшифрован, поэтому полноценное общение с ними затруднено.
Сизая чайка имеет несколько родственников. Самая маленькая группа по латыни называется Larus canus canus. Этот подвид не только малочисленный, но и самый легкий — вес взрослой птицы не превышает 350 грамм. Зимовать эти чайки предпочитают в Африке и странах Персидского залива. В отличие от других родственников, у них тонкий и слабый клюв, а оперенье очень светлое.
Подвид «русская сизая чайка» (Larus canus heinei) обитает на обширной территории от Белого моря до центра Сибири. Еще есть «камчатская сизая чайка» (Larus canus kamtschatschensis). Уже из названия ясно, где проживают эти пернатые. Ареал обитания включает также Восточную Сибирь и Дальний Восток. А вот на зиму чайки летят отдыхать в Корею и Японию, на побережье Восточно-Китайского моря.
Рыба на завтрак, червяки на обед
Меню сизых чаек довольно разнообразно. Поскольку эти птицы неразрывно связаны с Байкалом, озеро является главным поставщиком продуктов питания. Основную часть рациона составляет рыба. Это может быть омуль, сиг и супержирная голомянка.
Последняя по калорийности дает фору любой другой рыбе. Съесть голомянку это тоже самое, что выпить столовую ложку рыбьего жира.
Чайки «рыбачат» разными способами. Могут долго парить над водой, высматривая жертву, а потом стремительно пикируют, словно штурмовик, идущий в атаку. Такой натиск не выдерживает даже самая быстрая рыба, тут же превращаясь в десертное блюдо на обед. Другие неспешно разгуливают по мелководью и периодически опускают голову под воду. При необходимости чайка может нырнуть на глубину до одного метра. На такую же глубину птица способна погружаться при пикировании с воздуха.
Но не рыбой единой питаются сизые чайки. Они с удовольствием лакомятся мидиями и моллюсками, которых клювом откапывают из илистых отложений. А вот дохлой рыбой, выброшенной на берег, чайки брезгуют. Чтобы разнообразить стол, пернатые наведываются в прибрежные леса, чтобы отведать дождевых червяков, жучков и ягод. Настоящее пиршество устраивают, обнаружив пищевые отходы, оставленные человеком.
В ход идут куски хлеба, остатки мяса и рыбы. Благодаря крупным размерам, чайки не гнушаются отбирать корм у своих соседей, тех же ворон.
Забота о потомстве
Когда чайке исполняется три года, она может обзавестись потомством. Брачный период проходит шумно — с громкими криками, хождением взад-вперед с вытянутой шеей. В таком виде птиц можно застать в период с мая по июль. Самцы, бывает, жестоко дерутся.
Когда отношения складываются окончательно, чайки начинают заниматься обустройством гнездовий. Селятся парами или несколькими семьями. Большие коллективы чайки не терпят. Между гнездами должно быть не менее пяти метров.
Кстати, сизая чайка является типичным моногамом, предпочитая единобрачие. Любовных треугольников у них не бывает. Стабильность и консерватизм сизых чаек проявляется и в других сферах. Например, почти 90 процентов устраивают гнездовья там, где они находились в прошлый брачный период. Самцы активно охраняют гнезда. Самки обычно откладывают три яйца и по очереди с «мужем» высиживают их в среднем 25 дней. Пищу новорожденным приносят в клюве. Это продолжается около пяти недель, после чего птенцы встают на крыло. Но еще месяц родители за ними присматривают, помогая в случае необходимости.
Сизые чайки живут относительно долго. Почтенным возрастом считается 25 лет — для чаек это предел.
Куда улетают чайки
Нынешним летом 80-летие отметит жительница Ольхона Капитолина Николаевна Литвинова. Много лет она возглавляла Хужирский краеведческий музей, созданный её отцом – Николаем Михайловичем Ревякиным. Дитя войны, она познала тяготы того времени, которые отчасти смягчил остров, богатый рыбой и дичью. О том, почему стоит всегда идти за своей мечтой, что заставило её променять уютный Ангарск на остров, где не было света и воды, и почему важно знать, где зимуют чайки, Капитолина Николаевна рассказала нашей газете.
«Ищу хоть крошечку хлеба»
– В 1985 году к нам на Ольхон приезжала шаманка, посмотрела на меня и говорит: «Знаешь, ты здесь награды никакой не заработаешь!» Мне награды тогда и не нужны были, я приехала работать. Надо было сохранить музей, эта задача была для меня самой главной. Но оказалось, шаманка сказала неправду.
Накануне нового, 2020 года Капитолине Николаевне вручили высшую награду Ольхонского района – Знак отличия за заслуги перед Ольхонским районом. Изготовлена она за границей, прямо перед вручением её доставили курьером из Санкт-Петербурга. Награждать начали при мэре Копылове, в год дают только два таких знака, её – номер восемь.
Есть нагрудные знаки «65 лет Победы», «70 лет Победы», медаль «100 лет Октябрьской революции» от Геннадия Зюганова, памятная медаль «Патриот России». Несколько лет назад ей присвоили почётное звание «Заслуженный работник культуры и искусства Иркутской области». Есть и неприметный значок, благодаря которому Капитолина Николаевна получила звание «Ветеран труда». «В 1990 году, когда мне исполнилось 50 лет, Министерство культуры СССР наградило меня этим знаком за отличную работу, а я об этом даже и не знала: шесть лет он пролежал в сейфе поселкового совета», – рассказывает женщина. Весной 2020 года ей вручили памятную медаль «Дети войны» к 75-летию Победы.
– Сейчас у меня другая задача, хотелось бы написать книгу о людях, с которыми довелось встретиться, о природе Ольхонского района, об отце, о музее, который он создал. Мы приехали на Ольхон в 1944 году – папу назначили директором школы в Хужире. Ехали из Курети на телеге. Там был страшный голод, а нас семеро детей. Отцу так и сказали: «Езжай со своей семьёй на Ольхон, там хоть рыба есть, есть звери. И паёк хлебный больше, итээровский».
В 1942 году папу призвали в армию, готовили для передовой, но пришло постановление советского правительства об освобождении от воинской обязанности учителей старше 40 лет. Отца направили на службу в Иркутск в эвакогоспиталь. После службы он вернулся домой.
Когда мы переезжали, мне не было и четырёх лет. На телегу погрузили весь скарб, в телеге ехали мама, сестра, которой было шесть лет, я и младшая, трёхмесячная, сестрёнка. К телеге была привязана корова, пешком шли папа и два старших брата, им было 12 и 9 лет. Я не знаю, сколько мы ехали, наверное, дней семь. Думаю, что переезд был непростой. Воспоминаний доольхонского детства у меня не осталось, но родители рассказывают, что после того, как все поели, я залезала под стол. Меня спрашивали: «А что ты под столом делаешь?» Я отвечала: «Ищу хоть крошечку хлеба». Папа рассказывал, что в те годы из-за голода был таким худым, что позвонки на спине выпирали и были похожи на пилу.
«Кольку надо выучить!»
Мой отец всегда мечтал заниматься археологией. До революции, когда он был совсем мальчишкой, они с отцом пахали пашню, и им попадались наконечники стрел. Его отец всегда говорил: «Кольку надо выучить. Продам корову, но его выучу!» Папе повезло – в Курумчинском училище его учительницей была Ольга Алексеевна Монастырёва, которая в своё время являлась помощницей профессора Петри. В классе стояли шкафы с находками Петри. Папа учился в гимназии, когда его забрали в колчаковскую армию. Он дезертировал оттуда, прятался на покосе, но домой не шёл. За дезертирство расстреливали – и членов семьи тоже. Потом к власти пришли красные, его нашли, забрали в Красную Армию.
После окончания гражданской войны папа, хоть и не окончил гимназию, стал сразу учителем: страна крайне нуждалась в грамотных людях. Сначала он преподавал в Оёке, в Куртуне, работал по линии ликбеза – ликвидации безграмотности. Потом отправили в Ольхонский район, он трудился в Черноруде, Курети, Ташкае.
В более-менее зрелом возрасте ему заняться археологией мешало смутное время репрессий. В 1930-х годах папа работал инспектором школ по Ольхонскому району, экзаменовал учителей. В 1937 году они с комиссией отправились в школу в Семь Сосен, в те годы она была самой большой на Ольхоне. Проверяли учителя Николая Болдонова, который сам окончил семь классов. Ему надо было написать диктант и решить задачи. Аттестация прошла хорошо. Комиссия приехала в Еланцы, начали оформлять отчёт. Вдруг зашли люди в форме и арестовали заведующего районо Варнакова, с тех пор его не видели.
Вплотную краеведческой деятельностью отцу удалось заняться в 1950-х годах, когда встал вопрос о строительстве Иркутской ГЭС, шло изучение земель, которые уйдут под воду. К нам в дом стали приезжать археологи – Павел Хороших, Владимир Свинин. Они жили у нас в бане, я с детства помню разговоры, которые они вели с родителями. В то время, можно сказать, началось массовое изучение Ольхона – журналистами, писателями, геологами, археологами. И своеобразными воротами на Ольхон для всех них был наш дом. Жил у нас и знаменитый археолог, историк Алексей Окладников. Помню, как мама поила и кормила всех гостей.
Тони Брунелло из Санта-Барбары
Начинался Хужирский краеведческий музей с краеведческого, фотографического кружка, отец ходил с ребятами в походы. Вместе со школьниками они открыли более 20 стоянок эпохи неолита. Палеолит на Ольхоне не прослеживается, однако у нас в огороде внук нашёл обработанную каменную пластину. Как определил Владимир Свинин, она была произведена в палеолите и вновь обработана в неолите.
Находок и экспонатов у будущего музея становилось всё больше, а разместить их было негде. Директор Хужирской школы называла это папино увлечением чудачеством и советовала данную деятельность свернуть. Но потом районное и поселковое начальство прониклось и выделило начальную школу под музей. В настоящее время в фондах музея более 6000 экспонатов, 70% основного фонда относится к государственной части Музейного фонда РФ. Музей успешно прошёл регистрацию в Государственном каталоге Музейного фонда РФ и в реестре Госкаталога.
В 1990-х годах помогли американцы, которые сделали пристрой к музею. Они работали в рамках программы регионального развития Байкала, и остров Ольхон заинтересовал их по нескольким причинам. Во-первых, они планировали освободить пляж от ГСМ. Это место располагается между скалой Шаманка и мысом Богатырь. Его я помню ещё с детства: идёшь далеко-далеко в море, но там неглубоко и дно песчаное. А потом там построили причалы, появились ёмкости для бензина и для мазута. И место утратило своё былое очарование.
Второй задачей американцев был музей. В составе делегации был Тони Брунелло из Санта-Барбары, который говорил по-русски. В те годы по телевизору как раз шёл одноимённый сериал. Помню, как американцы в ослепительно белых рубашках пришли в музей, я проводила экскурсию. После посещения они приступили к строительству пристроя к музею и хотели много чего сделать для острова: изучали возможности выработки энергии за счёт ветра и солнца. Поставили ветряки и солнечные батареи. Но потом выяснилось, что вырабатывать таким образом электроэнергию на острове нерентабельно. А через несколько лет на Ольхоне в сжатые сроки поставили опоры, протянули кабель по дну Байкала, и на остров пришёл свет.
«Его глаза просили меня: «Останься»
Когда ушла из жизни мама, папа после того уже не жил на острове. У него было высокое давление, и он не мог оставаться на Ольхоне, гостил у детей в Ангарске, Усть-Куте. Он очень беспокоился о музее – кому и как его оставить? Помню, он умоляюще смотрел мне в глаза и вроде как просил: «Останься». А у меня была налаженная жизнь в Ангарске: мы жили в квартале, где располагается ДК «Современник», я работала в школе учителем географии, детский сад, школа и вся инфраструктура для детей под боком – библиотека, бассейн, поликлиника. Зачем я поеду?
Но всё же мы поехали, потому что я понимала: иначе музей не сохранить. Хоть он и стоял на замке, но воры потихоньку его расхищали: по ночам выставляли стёкла в рамах и залезали внутрь. Председатель поселкового совета Тамара Леонтьевна Березовская писала мне одно письмо за другим, просила приехать. Решение далось нам нелегко: дочка Юля устроилась в балетную студию, прошла отбор в лыжную секцию. Сын учился в восьмом классе. Муж работал на 79-м заводе атомной промышленности. Мы тогда даже не знали, что ему надо было отработать ещё год, чтобы получить все льготы ветерана атомной промышленности.
Когда мы приехали, в музее в 20 витринах лежал археологический материал, были стенды с подарками, например от Волга-Балта, открытки. Часть экспозиции я изменила. В здании не было отопления, год я работала без оплаты – была и экскурсоводом, и уборщицей. Сначала не знала материал музея, пришлось крепко взяться за изучение матчасти. Мне помогла специальность, полученная в университете, – географ. В те годы на остров ходил пароход «Комсомолец», который привозил группы туристов по 20–30 человек.
Люди в музей приходили разные, грамотные могли и неожиданный вопрос задать. Один раз веду экскурсию, рассказываю про чаек, что они здесь птенцов выводят. А меня спрашивают: «А куда чайки на зимовку улетают?» Честно призналась, что не знаю, но постараюсь узнать. Уточнила в Лимнологическом институте, оказалось, что чайки улетают в Индию, а в Китае зимуют наши орлы. Орлов на Ольхоне осталось совсем мало, учёный Виталий Рябцев и фотограф заинтересовались, где проводят зиму эти птицы. Они нашли гнездо, дождались, когда птенцы вывелись, и надели им датчики на шеи. Потом эти птицы обнаружились в районе Гуанчжоу, на юго-востоке Китая.
Помню, случилась такая история: зашла в музей делегация буддистов, их руководитель поинтересовался у экскурсовода: «Когда на Ольхон пришёл буддизм?» Она возьми и ляпни: «2000 лет назад». Я всегда следовала правилу: не знаешь – не говори. А сама потом их руководителю рассказала: «Буддизм пришёл на Ольхон в конце 19 века. Буддийский дацан в Харанцах был построен в 1915–1918 годах Агваном Доржиевым, который основал дацан в Санкт-Петербурге. Он великий учёный, тибетолог».
Приехали как-то немцы, их экскурсовод говорит: «Гости хотели бы не только музей посмотреть. Не могли бы вы рассказать про духов острова, аномальные явления?» Я отвечаю: «Могу, конечно. Это моя любимая тема». Села на своего конька и рассказываю, рассказываю. В семь часов немцы подняли руки вверх и спросили: «У нас ужин на турбазе, можно мы пойдём? Только мы завтра ещё к вам придём обязательно!» На следующий день мы ещё с ними часа четыре проговорили. Когда людям рассказываешь что-то, даёшь знания, сам обогащаешься. Иногда идут одна группа за другой, передохнуть не успеваешь, но стоит только увидеть, как у людей глаза горят, открывается второе дыхание.
Были учёные из Калифорнии: старички без комплексов сели на пол. Их руководитель говорит: «Капитолина Николаевна, вы им всё расскажите за 10 минут. Мы торопимся». Я думала: «Как же от неолита до наших дней – да ещё и с переводом – в 10 минут уложиться?» Но смогла. Так они встали и в знак признания просто хлопали. Больше ничего мне не надо, это лучшая благодарность. Так мы и трудились, отдавая себя полностью. Зимой – со школьниками, с местными посетителями, летом – с туристами работали.
Космонавты, писатели, конструкторы
В музее мне всегда было интересно. Например, захочу я в Иркутске на приём к губернатору прийти – и не попаду никогда. А тут он сам придёт. Или вот – кто в калитку ко мне стучится? Выхожу, а там Валентин Григорьевич Распутин – привёз композитора Пола Уинтера, который записывал звуки природы и перекладывал их на музыку.
Кого у нас в музее только не было! Космонавты, писатели, даже конструкторы космических кораблей. Помню, как-то пришёл мужчина, скромный, интеллигентный, ничего из себя не строит. Потом смотрю книгу отзывов, а он ведущий конструктор космического корабля. Или вот артистка Наталья Сергеевна Бондарчук. Какая она приятная, обнимет, поцелует! А у Лидии Федосеевой-Шукшиной, видимо, голова болела сильно, ей не до того было. Был у нас один человек, сильно похожий на Чубайса, но без свиты. Мы были вдвоём, я вожу, рассказываю, а потом спрашиваю: «Вы не Чубайс?» Он говорит: «Нет-нет». «Так похожи, может, вы брат Чубайса?» – спрашиваю опять. Он так и не признался.
А переписка – это же отдельный разговор! Вижу, лежит письмо от Фёдора Фёдоровича Талызина. Это выпускник медицинского факультета Иркутского университета. Он объехал весь мир, в 1920-х годах его отправили на Ольхон – обследовать местное население на гельминтов. В те годы заражённость была чуть ли не 100%. Вместе с молодым Кожовым они на лодке приплыли на остров в Семь Сосен. В это время шаман как раз лечил женщину, которая оглохла: проводил специальный обряд, капал змеиный яд.
Талызин осмотрел больную и нашёл в ухе серную пробку. Промыл ухо – и в этот момент был почти как Миклухо-Маклай среди папуасов. Потом буряты, которые очень настороженно относятся к пришельцам, приходили к нему и просили полечить, говоря: «У меня хорхой – червяк – в животе». Я нашла адрес Фёдора Фёдоровича в Москве, у нас завязалась переписка с его сыном Владимиром Фёдоровичем. Он присылал нам в музей книги, фотографии, связанные с его отцом. Отзывчивый, очень простой человек! А сам Фёдор Фёдорович был профессором, ректором медицинского института в Москве.
Папа переписывался с Владимиром Афанасьевичем Обручевым, которому тогда было больше 90 лет. Академик, автор «Земли Санникова» и многочисленных научных статей, обыкновенной чернильной ручкой собственноручно писал папе письма. У нас в музее сохранились книги с его дарственными надписями. Есть письма от его сыновей, они тоже были учёными. А потом с нами связь поддерживала его внучка Наталья Владимировна. Когда музею было 100 лет, пришла поздравительная телеграмма от внуков Обручева. А когда исполнилось 150 лет со дня рождения академика, к нам на Ольхон приехала его правнучка.
В музее я работала до тех пор, пока мне не исполнилось 77 лет, хотя признаюсь: могла бы работать и дальше. Силы и желание есть.
Сейчас своё время Капитолина Николаевна посвящает заботе о родных и близких, общественной деятельности. Собирает материал для будущей книги. Хужирский краеведческий музей возглавила её дочь и внучка Николая Михайловича Ревякина – Юлия Мушинская. С её приходом в музее начались новые проекты, постепенно ремонтируются залы, появляются новые экспозиции. Ожидается, что к концу нынешнего года свои двери распахнёт обновлённый музей – с витринами, подсветкой и утеплённым залом, тем самым, что в своё время построили для него американцы.
Чайки в городе. Почему в преимущественно сухопутном Иркутске в последнее время так много этих птиц?
На этот счет высказываются разные версии. Одни считают, что птиц на городские улицы гонит голод — рыбы в Ангаре мало. Другие полагают, что птицы поселились в городе, потому что затопило острова, где они раньше гнездились. Третьи уверены, что всему виной нерасторопность компаний по вывозу мусора. Газета «Иркутск» обратилась за комментариями к эксперту-орнитологу, научному сотруднику Иркутского государственного университета Игорю Фефелову.
Ученый-орнитолог, доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник НИИ биологии ИГУ, писатель, топонимист, и. о. председателя Иркутского отделения Союза охраны птиц России, Игорь Владимирович Фефелов изучает птиц уже более 30 лет
В мире существуют десятки видов чаек, которые отличаются друг от друга размерами, окрасом, ареалом, пищевыми пристрастиями и т. д. Есть чайки морские, а есть озерные. Последних как раз и видят иркутяне из своих окон.
По словам Игоря Владимировича, озерные чайки уже около тридцати лет гнездятся в городской черте — на островах и болотах.
— Чайки живут до 30 лет, наверняка они родились уже в Иркутске и знают, что к чему, — объясняет орнитолог.
Надо отметить, что чайки неплохо уживаются с человеком и используют то, что он невольно им предоставляет. Они успешно осваивают мусорные полигоны, свалки и вот теперь — дворовые контейнерные площадки.
Выведя птенцов, озерные чайки улетают на зимовку в Китай и Вьетнам, довольно далеко. Зимовать в Иркутске они пока не могут. По словам Игоря Фефелова, зимой для них слишком холодно, а свалки недостаточно мощные для кормежки. Кстати, в естественной среде чайки питаются беспозвоночными: дождевыми червями, стрекозами, жуками и их личинками и мелкой рыбой.
Интересно, что озерные чайки весят всего 150–200 г, но со стороны за счет длинных крыльев выглядят довольно крупными птицами.
Горожан, которые звонят в редакцию «Иркутска», конечно, больше всего волнует, опасно ли для человека соседство с чайками, не переносят ли они разные инфекции и паразитов? Игорь Владимирович говорит, что если будут мощные вспышки птичьего гриппа, способного передаваться человеку, то определенная эпидемиологическая угроза существует, ее всегда нужно иметь в виду. Кстати, наш противочумный институт постоянно мониторит ситуацию. Ну и, конечно, людям необходимо соблюдать правила санитарии и гигиены.
Еще интересный вопрос: могут ли чайки вытеснить другие виды птиц из города?
— Сомневаюсь, — отвечает Игорь Фефелов. — В Иркутске много чаек, потому что стало мало других птиц. Например, на ново-ленинских болотах 30–35 лет назад было очень много куликов и уток. Сейчас уток стало меньше, а куликов практически не осталось. Зато появились чайки. Свято место пусто не бывает, так что про вытеснение речи быть не может. Более того, некрупные чайки еще и помогают уткам и другим водным птицам в размножении. Утки любят гнездиться в колониях мелких чаек, потому что чайки не разоряют гнезда уток и при этом защищают свою колонию от мелких хищников. Уткам это на руку. При появлении врага чайки первыми поднимают тревогу, и утки успевают затаиться или укрыть гнездо пухом и потихоньку уйти — своеобразная разновидность симбиоза.
У чаек есть естественные враги, на них охотятся более крупные хищники: ястребы, соколы, сапсаны. Кстати, в Иркутске лет десять назад гнездились сапсаны на одном из зданий в районе набережной, и молодые чайки становились их жертвами.
Но самый грозный враг чаек — сам человек. В 2016 году широкий резонанс получила история варварского истребления почти тысячи яиц чаек на одном из островов на Ангаре. Неизвестный мужчина добрался до острова, где гнездились чайки, и методично уничтожил все гнезда. Крушил их палкой, топтал ногами. С какой целью — неизвестно. Возможно, его раздражали их крики? Или думал, что без чаек в реке будет больше рыбы? Здесь вспоминается история массового уничтожения воробьев в Китае при Мао Цзэдуне. Рассчитывали, что воробьи прекратят поедать зерно, но без птиц весь урожай сожрала саранча и гусеницы. В результате китайские власти вынуждены были покупать партии живых воробьев из СССР и Канады!
Чайки — тоже важное звено экосистемы, они настоящие природные санитары. В городе Солт-Лейк-Сити (США) даже установили пятиметровый монумент чайкам, спасшим поселенцев от саранчи в середине XIX века.
И последний, пожалуй, главный вопрос: нужно ли что-то делать с помойками, чтобы чайкам не было доступа к пищевым отходам?
— По-хорошему — да, — считает Игорь Фефелов. — Надо думать, как технически решить эту проблему, чтобы контейнеры закрывались, чтобы собаки не растаскивали отходы. Ведь там не только чайки кормятся, но и крысы. Кстати, с изменением системы сбора мусора крыс на наших помойках стало больше: им есть чем питаться и где прятаться.
Фото Игоря Фефелова
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПОЛЕТ
Вот как описывал чаек писатель Владимир Арсеньев в своей книге «В горах Сихотэ-Алиня»:
«Чайки — удивительно стройные птицы. С изумительной легкостью они садятся на воду и так же легко поднимаются в воздух. Они превосходно летают и, подобно хищникам, могут парить, не производя движений крыльями. Они плавают кокетливо, мелко сидят на воде, чуть только брюшком касаясь поверхности моря, и не менее они изящны, когда на своих стройных ножках стоят на камнях и равнодушно поглядывают на проходящие мимо лодки».
Озерные чайки — небольшие, изящного сложения птицы со светло-серой мантией. Длина 40 см, масса 200–350 г, размах крыльев 90–100 см. Весной и летом голова темно-коричневая (издалека кажется черной), капюшон оканчивается на затылке, вокруг глаз узкие белые «очки»
Иркутский орнитолог Игорь Фефелов снял этих чаек возле мусорных контейнеров прямо из окна своей квартиры. При нынешней системе сбора отходов они выполняют полезную функцию мусорщиков. Кстати, иркутские чайки не гнездятся на крышах домов. А вот в Приморье и Прибалтике гнезда чаек на крышах — привычная картина